2014 LA Hacks Keynote

Я очень благодарен за время и внимание, которое вы уделили мне сегодня вечером. Невероятно видеть так много молодых людей, собравшихся здесь вместе, чтобы создавать что-то новое. Я очень ценю ваше приглашение.

Меня часто спрашивают о ключах к успеху, и сам я всегда задумывался над этим вопросом.

Но ответ я нашёл лишь недавно. По счастливой случайности в одном из храмов Гонконга один мудрый старик предсказал моё будущее по руке. Помимо того, что до 30 лет я женюсь и у меня будет сын, я узнал от него о трёх ключах к успеху.

Вот они:

1. Усердный труд.

2. Способности.

3. Отношения с людьми.

Учитывая то, что вы все собрались в пятницу в 10 часов вечера с намерением работать сообща в течение следующих 36 часов, я не вижу необходимости подробно останавливаться на усердном труде и способностях. Вы, безусловно, владеете этими ключами.

Поэтому сегодня вечером я подробнее расскажу об отношениях с людьми. Не о тех, которые развиваются посредством обмена визитками или добавления друг друга в LinkedIn, а о тех, что формируются со временем через глубокое, увлечённое и преисполненное вдохновения общение.

Я расскажу вам о практике проведения совещаний в Snapchat. Я узнал о ней в старших классах частной школы Crossroads, которая, в свою очередь, позаимствовала её у фонда Ojai Foundation. Кому-то из вас она может показаться банальностью, но для нас это действительно важно. Эта практика предполагает, что раз в неделю примерно 10 членов команды собираются вместе на час, чтобы поговорить о своих чувствах. И так же, как существует три ключа к успеху, существует три правила проведения совещаний. Первое — всегда говорить искренне, второе — обязательно слушать, и третье — всё, что происходит на совещании, остаётся на совещании. Мы пришли к выводу, что именно такое сочетание является невероятно благоприятным и учит не только выражать свои чувства, но и понимать и ценить чувства других.

Один мой друг сказал мне, что любовь — это когда хочешь делиться с кем-то своими историями, и я бы добавил, что, скорее всего, именно этого человека нам больше всего хочется слушать.

Поэтому, не забывая о необходимости говорить искренне и вдумчиво слушать, я хочу поговорить о том, что произошедшее на совещании должно остаться на совещании. Исключив вероятность того, что выраженные на совещании чувства станут общеизвестными, мы создаём для себя пространство, в котором можно быть уязвимыми. Это позволяет делиться самыми глубокими, самыми уникальными мыслями и чувствами, которые можно легко понять превратно, вырвав их из контекста. Проще говоря, мы храним конфиденциальность совещания.

К сожалению, конфиденциальность часто отождествляют с секретностью, в то время как конфиденциальность фактически касается понимания контекста, как на это указывает Ниссенбаум. Важно не то, что было сказано, а где это было сказано и кому. Конфиденциальность позволяет нам получать удовольствие и узнавать новое благодаря близким отношениям, возникающим в результате того, что мы делимся разными вещами с разными людьми и в разных ситуациях.

Кундера пишет: «...в личных беседах мы злословим о друзьях и говорим грубости; то, что мы ведём себя по-другому на людях и за закрытыми дверями, является общей для всех нас чертой, и именно на этом основывается жизнь каждого человека; интересно, что этот очевидный факт остаётся неосознанным. Нам кажется, что наша личная жизнь никогда не станет достоянием общественности, и мы редко воспринимаем её как ценность, которую следует отстаивать в первую очередь».

До эпохи интернета в Америке граница между публичной и частной жизнью обычно была привязана к физическому местонахождению — работе или дому. Манера общения с друзьями и членами семьи была очевидной. На работе мы были профессионалами, а дома — мужьями, жёнами, сыновьями и дочерями.

Не многие понимают разницу между публичной и личной жизнью так же хорошо, как знаменитости, чей публичный образ может привлекать значительное внимание к их частной жизни. Когда частная жизнь находится под угрозой, когда сказанные кем-то слова лишаются контекста, граница между публичной и частной жизнью становится очень чёткой.

Недавно в аэропорту я был поражён специальным выпуском журнала Newsweek, в котором издание обещало опубликовать «Потерянный альбом» Мэрилин Монро. Журналист и вправду нашёл альбом, который она создала для фотографа и друга.

О своей находке он пишет: «Это настоящая Мэрилин, она с растрёпанными волосами и не думает о том, что о ней могут подумать другие, и как они могут посмотреть на неё. Её не интересует то, как она выглядит на фотографиях. Её интересует то, что она на них делает. Ей нравится веселиться».

Страницы пестрят мыслями и чувствами Мэрилин, набросанными рядом с фотографиями. Рядом с одной из своих фотографий в банном халате среди съёмочного оборудования она написала: «У девушки не может быть частной жизни на работе». Мэрилин считала свой альбом частной территорией, где она может делиться мыслями со своим другом-фотографом. Альбом не был частью её публичного образа.

Интернет побуждает нас создавать альбомы, в которых мы выражаем и делимся своими чувствами вне контекста, на радость друзьям или нашей «аудитории». Чувства выражаются в виде информации и используются для того, чтобы определить и описать наше существование.

Пытаясь определить ценность информации в интернете, мы сортируем её по популярности. Если на какой-либо сайт ссылаются многие другие сайты, то его считают более ценным и достоверным. Подобным образом измеряются, оцениваются и распределяются чувства, выраженные в социальных сетях. Популярное становится наиболее ценным.

Компании, владеющие социальными сетями, представляют собой агрессивную экспансию капитализма в наши личные отношения. Нам предлагают играть для друзей, создавать то, что им нравится, работать над «личным брендом», а бренды учат нас, что аутентичность является продуктом последовательности. Нужно ценить «себя настоящих» и быть со всеми такими, какими мы есть, иначе мы можем потерять доверие.

Но люди не могут быть настоящими или ненастоящими. Мы полны противоречий и способны меняться. В этом состоит радость человеческой жизни. Мы не бренды, это нам попросту не свойственно.

Технологии заставили нас поверить, что личная жизнь не имеет значения. Они создали культуру, в которой общепринятое мнение ценится выше критической мысли. Мы позволили себе поверить в то, что большее количество информации равноценно большему количеству знаний. Время, в которое мы живём, всё больше и больше соответствует описанию Розена: «...личная информация, которую ранее мы раскрывали друзьям и коллегам, может стать достоянием аудитории, которая будет неправильно её интерпретировать».

Каждый раз выражая себя, мы понимаем, что то, что мы говорим может навсегда стать достоянием общественности. Нас побуждают делиться информацией способами, которые будут максимально приемлемыми для самой широкой аудитории. Мы теряем свою индивидуальность ради всеобщего принятия.

Меня беспокоит то, что мы воспитали поколение людей, которые верят, что успех лидера определяется количеством его подписчиков. Я считаю, что лучшими лидерами являются те, которые что-то отстаивают и имеют своё мнение. И это мнение необходимо высказывать не наедине с собой, а в частных беседах, чтобы не быть такими, как все в угоду всеобщему одобрению.

Меня всегда ободряли слова Рузвельта, сказанные в Сорбонне: «Не критик имеет значение, не человек, указывающий, где сильный споткнулся, или где тот, кто делает дело, мог бы справиться с ним лучше. Уважения достоин тот, кто сам стоит на арене, у кого лицо покрыто потом, кровью и грязью; кто отважно борется; кто совершает промахи и ошибки, потому что никакой труд не обходится без них; тот, кто стремится совершать достойные уважения поступки; кто познал великий энтузиазм и великую преданность, кто посвящает себя достойной цели; кто, при лучшем исходе, достигает высочайшего триумфа, а при худшем, если его постигает неудача, это, по крайней мере, неудача в великом дерзновении; и потому никогда он не будет среди тех холодных и робких душ, которым не знакомы ни победа, ни поражение».

Мы создали общество, в котором люди, стоящие на арене, всё чаще сражаются не за свою жизнь, не за свои семьи, не за своё мнение, а за внимание и аплодисменты публики. А мы, зрители, сидящие на арене, весело развлекаемся, сытые и пьяные. Мы насытились, но это ли счастье?

Кундера пишет, что «...когда предание огласке частной жизни других становится обычным, мы входим в эпоху, где самой важной проблемой является выживание или исчезновение индивидуальности».

Я думаю, что мы живём именно в такое время.

Я попрощаюсь с вами словами из последнего абзаца речи, которую должен был произнести президент Кеннеди в день, когда его убили. В тот день страна вела войну. Сегодня я прошу вас прислушаться, так как нам предстоит предотвратить уничтожение личности.

«Наша страна, наше поколение, скорее по воле судьбы, чем по собственному выбору стали стражей на стене, защищающей мир свободы. Поэтому мы просим, чтобы мы были достойны нашей силы и ответственности, чтобы мы могли проявить свою силу мудро и обдуманно, и чтобы мы могли достичь в наше время древнего видения "мира на земле и благоволения в людях". Это всегда должно быть нашей целью. Пусть мысль о том, что наше дело правое, всегда придаёт нам силы. Ведь как было написано давным-давно: "...если Господь не стережёт город, напрасно усердствует страж"».

Мы все собрались здесь, чтобы стереть представление о том, что хакеры в первую очередь раскрывают чужие секреты. На этих выходных я призываю всех вас создать пространство, в котором почтительно и с уважением относятся к чувствам и мечтам других. Мы пришли сюда, чтобы найти утешение и радость в том, чтобы делиться и создавать, и мы должны усердно работать над тем, чтобы следующие поколения могли испытывать радость человеческих отношений и выражения собственной индивидуальности, как это предусмотрено конфиденциальностью.